28.07.2005 - "Век перевода"
Летом 1985 года, отдыхая в поселке Армянское ущелье под Новым Афоном, я решил хоть немного научиться читать по-грузински. Побудительный мотив был чисто профессиональный. Я изучал тогда творчество грузинского композитора Реваза Габичвадзе, о котором позже издал книгу, и как раз накануне отпуска взялся за его 2-ю симфонию. В ней звучит стихотворение Николоза Бараташвили "Думы на берегу Куры" (оно в свою очередь навеяно книгой Экклезиаста, так что надо было уж заодно сразу браться и за иврит, но об этом тогда еще не думалось). Русский эквиритмический перевод в партитуре был, но хотелось понять, что именно в звучании оригинала породило необычную вокальную просодию. Я и не предполагал, что благодаря этому исследовательскому зуду столкнусь с секретами переводческого искусства.
Ни учебника, ни даже простого разговорника у меня под рукой не было. Но голь, как известно, на выдумки хитра. И я придумал оригинальный, как мне тогда казалось (позже выяснилось, что так же действовали и некоторые другие люди, гораздо более известные, чем я), способ самообучения чтению на незнакомом языке, да еще с непривычным, не кириллическим и не латинским алфавитом. Бралась, скажем, пачка с грузинским чаем, на которой все надписи, согласно советским установлениям, сделаны были на двух языках - грузинском и русском. В них отыскивались слова, одинаковые на обоих языках (тот же "чай", к примеру, хотя в грузинском слове в конце буква "и", а не "и краткое"), и из грузинского варианта выписывались буквы. Так я вскоре собрал весь алфавит, за исключением тех немногих букв, которые соответствовали сразу двум русским, например "дз". Впрочем, именно "дз" я понял сразу, ибо она фигурировала в фамилии моего героя, композитора Габичвадзе. Остальные мне помог добрать взрослый сын хозяев комнаты, которую мы снимали. Он хоть и был армянином, в полном соответствии с названием места, в котором мы тогда обитали, но грузинский знал хорошо, в полном соответствии со своим статусом мелкого государственного чиновника в Абхазии, еще от Грузии всерьез не отделявшейся, однако тайно, но бурно митинговавшей на эту тему.
Научившись различать "чаи", "пури" (хлеб), "хачапури" и другие столь же полезные в быту слова, я решил взяться за более серьезное чтение. Для чего в афонском книжном магазине приобрел книжку со стихотворением "Мерани" того же Николоза Бараташвили, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении более чем любопытной. За стихотворением, приведенным в оригинале, следовал его буквальный подстрочный перевод, а потом десятка два (точное число уже не помню) переводов поэтических. От классических переложений Михаила Лозинского и Бориса Пастернака до вариантов, предложенных известными поэтами того же и младшего поколения и совсем малоизвестными, во всяком случае мне, неспециалисту, переводчиками.
Поскольку по-грузински я уже хотя бы несколько строк с грехом пополам прочесть мог, то быстро выяснил, что среди этих переводов есть почти эквиритмические. Но они производили впечатление вполне искусственных конструкций на заданную тему, хотя в одном из них, автора которого я сейчас уже, к сожалению, не помню, довольно точно воспроизводились и ритм, и лексика оригинала (о последней я мог судить, разумеется, только по подстрочнику). А те же Лозинский и Пастернак от ритмики Бараташвили отдалились, причем если у первого длина строки хотя бы приближалась к оригиналу, то Пастернак себя этим параметром вовсе не озаботил. Зато его переложение было настоящим поэтическим шедевром, тогда как усилия буквалистов рождали рифмованные фикции, утратившие, несмотря на ритмическое подобие, музыку грузинского стиха и его смысловую крылатость.
Я вспомнил об этом любопытном сборнике недавно, когда, проверяя точность воспроизведения одной переводной поэтической строки в материале редактируемого автора, натолкнулся на очень интересный сайт "Век перевода", куда мы с вами сегодня и отправимся.
Основатель сайта - поэт, прозаик и переводчик Евгений Витковский, он же составитель антологии "Строфы века - 2", которая легла в основу этого сетевого ресурса. А уж сайт "Век перевода" в свою очередь послужил фундаментом для грандиозной антологии, полное название которой - "Русский поэтический перевод XX-XXI веков".
Но, щелкнув по картинке между двумя этими заголовками, вы увидите, что в меню слева первая из фигурирующих тут цифр - 1855, то есть середина XIX века. Более того, среди переводчиков в рубрике "1855-1899" (это годы рождения переводчиков, а не даты самих переводов) мы встречаем, например, Иннокентия Анненского (1855-1909), зацепившего XX век только краем своей не такой уж долгой жизни. Чтобы понять, почему это так, на странице "О нас" (где перечисляют рассеянных по разным странам участников команды создателей сайта, но ответственность за все возлагают на одного Евгения Витковского) рекомендуется заглянуть на страницу "От составителя", этим самым Витковским и написанную. И я горячо поддерживаю эту рекомендацию.
Дело даже не в том, захотите вы или нет узнать, почему ХХ век в искусстве русского перевода начинается именно с Иннокентия Анненского. Статья эта пригодится не только любому, кто профессионально интересуется переводами и их теоретическим обоснованием, но и всем, кто хочет понять феномен этого вида искусства. Структура статьи выдает в ее авторе скорее вольного поэта, чем дотошного систематизатора. За причудливым полетом мысли в этом эссе, озаглавленном "Русское Зазеркалье", порою трудно уследить, приходится перечитывать вновь и вновь, чтобы понять авторскую логику. Но зато сама мысль, безусловно, заслуживает подобных усилий. Не удержусь, приведу несколько цитат.
"Никакое отражение не может быть лучше оригинала: стекло мутнеет, амальгама трескается, вода подергивается рябью. Но стоит отражению выйти из подчинения, плюнуть на оригинал и зажить собственной жизнью, есть немало шансов, что из рабства отражение вырвется".
"Символизм, позднее, но родное дитя романтизма, дал России сразу два или три поколения поэтов-переводчиков; хотя в строгом смысле слова Иннокентий Анненский символистом не был (скорей - импрессионистом), но именно он был первым поэтом XX века, не "предтечей". В антологии Евгения Евтушенко "Строфы века" (составленной, замечу, не без помощи самого Евгения Витковского. - В. Л.) предтечи были важны, для нынешней, "переводной" антологии они значения почти не имеют".
"...В России опубликовано великое множество работ по теории перевода, в СССР количество их было умножено многократно, но большинство этих работ исходит из постулата, сформулированного "этим симпатичным недоучкой Белинским" (так назвал его В. В. Набоков в романе "Дар"): "В переводе из Гете мы хотим видеть Гете, а не его переводчика; если бы сам Пушкин взялся переводить Гете, мы и от него потребовали бы, чтоб он показал нам Гете, а не себя". Оставив в стороне трогательную уверенность Белинского в том, что он вообще вправе был бы чего-то требовать от Пушкина, нужно заметить, что в желании видеть Гете достаточно было бы выучить немецкий язык и прочесть оригинал".
Статья Витковского - это еще и написанная горячим пером история русского перевода в прошлом веке. В которой было все: и озарения, и вынужденная поденщина, зачастую такими же озарениями заканчивавшаяся, и явление, которое автор обозначил емким словцом "джамбулизация" (надо ли напоминать, что прославленных сталинской пропагандой стихов акына Джамбула в оригинале просто не существовало?). Вот трагический пример:
"Черногорский мужик Радуле Стийенский не сам придумал такое, чтобы Штейнберг и Тарковский за него русские стихи сочиняли: оголодавшие переводчики весело использовали его колоритную фигуру для обширной мистификации. Увы, мистификация вырвалась из рук создателей почти так же, как чудовище Франкенштейна: Штейнберг был отправлен в дальневосточные концлагеря именно на основании показаний двух свидетелей, гражданина Стийенского и его жены, гражданки Маркович. Однако Штейнберг из лагерей все-таки вышел, последняя книга Стийенского была издана уже посмертно - в переводе Штейнберга. Страх перед разоблачением, похоже, сократил жизнь чудовищу".
А уж история переводов поэтических виршей товарища Сталина - и вовсе фантасмагория. Цитировать не буду, обязательно прочтите статью Витковского от начала до конца.
До самих переводов можно добраться тремя способами. В упомянутом выше меню есть хронологические разделы, где переводчики располагаются по старшинству, не цеховому, разумеется, а именно хронологическому. На мой взгляд, это не самый удобный путь, ибо в поисках интересующего тебя перевода надо помнить дату рождения переводчика. Нисколько не сомневаясь, что Евгений Витковский и его товарищи эти цифры держат в голове, позволю себе предположить, что не все их читатели обладают столь редкой способностью. Гораздо более удобен второй способ - страница "Алфавитный указатель переводчиков". Тут последние располагаются в алфавитном порядке, а имена способно упомнить большее число людей.
О третьем способе я еще скажу, а пока зададимся вопросом: что делать, если мы хотим отыскать не переводчика, а оригинального автора? Напрашивающийся ответ: воспользоваться страницей "Алфавитный список авторов". Но не все так просто в этой жизни. Список-то действительно имеется, но фамилии авторов в нем не являются гиперссылками. Что вроде бы и понятно, ведь зачастую один и тот же автор представлен в разных переводах, а следовательно, на разных страницах. Но и фамилии переводчиков, которые даны тут же, почему-то не снабжены ссылками. Так что приходится действовать "вручную", то есть, получив сведения о переводчике, отыскивать его имя в "Алфавитном указателе переводчиков" Можно действовать и обещанным третьим способом - воспользоваться одним из двух полей на странице "Поиск и линки". Тут уж ищется не только фамилия, но и название стихотворения, если оно вам известно, и поэтическая строчка, и даже отдельное слово. Я, например, заинтересовался, есть ли в антологии переводы с иврита, ввел "иврит" в поле "Яндекса" и получил немало результатов, удовлетворяющих моему запросу. Естественно, в этом списке много переводчиков, живущих в Израиле. Среди них, кстати, один из вестевских редакторов и авторов, Даниэль Клугер. Он тут, правда, представлен как переводчик со старофранцузского. Две баллады Франсуа Вийона звучат в его трактовке более чем колоритно, настолько, что вы можете подумать, будто для их чтения нужен словарь русского воровского арго. Но не все так просто в переводческом искусстве! Вийон, и правда, слагал свои баллады совсем не в Институте для благородных девиц. Но язык его баллад таков, что Клугеру понадобилось синтезировать фактически не существующий жаргон, в основу которого легли ивритские слова. Между прочим, не только в России язык "блатарей" был тесно связан с ивритом!
"Мерани" я в антологии тоже нашел, в неплохом переводе Дмитрия Гагуа, фигурирующем пока только на одном из форумов сайта, озаглавленном "Заявки".
