15.07.2004 - Наоми Шемер
Некоторое время назад случилось мне быть на симфоническом концерте в Ришон ле-Ционе. По печальному стечению обстоятельств в тот же вечер хоронили Наоми Шемер. Отдавая дань автору знаменитой песни «Золотой Иерусалим», оркестр сыграл эту песню в начале программы. Когда припев повторялся, дирижер поворачивался к залу, призывая людей петь. Некоторые, и правда, тихо подпевали, но дружного хора не получилось. А даже я в течение своей пока еще не столь долгой репатриантской жизни имел возможности слышать, как охотно израильтяне подхватывают знакомые им песни.
Первое пришедшее в голову предположение, что посетители симфонических концертов не любят самодеятельное хоровое пение в силу интеллигентской стеснительности, отпало сразу. Настоящие израильтяне такими комплексами не страдают, даже если они любят при этом симфоническую классику. Свои чувства они привыкли выражать открыто и громко. Вспомним хотя бы разражавшиеся на симфонических вечерах скандалы.
Второе обстоятельство, которое могло помешать всем уверенно петь вместе, - оркестр, естественно, исполнял только музыку, без слов. Но израильтяне, коренные опять-таки, слова некоторых песен знают твердо. «Иерушалаим шель захав» - из таких, знакомых всем и каждому. Ее тут с детства уже почти 40 лет поют.
Оставалось предположить, что критическая масса новых репатриантов в тот вечер была настолько велика, что люди, способные спеть припев одной из самых знаменитых песен Наоми Шемер, составляли меньшинство. Которое, как и положено, право голоса имеет, но влиять ни на что не может. Спустя несколько дней, я наткнулся на сайте информационного агентства «Курсор» на статью журналиста Льва Авенайса «Израиль, в который мы не ходим». Там для вышеизложенного вывода нашлось косвенное подтверждение.
«Номи Шемер похоронили на берегу Кинерета, - рассказывает Авенайс (он пишет именно «Номи», как говорят израильтяне; по-русски поэтессу и композитора принято звать Наоми, в той же русской традиции свекровь Рут, от которой идет имя нашей героини, звалась еще и Ноэми). - В течение нескольких часов на ее могиле тысячи людей пели песни. Одни люди уходили, другие - приходили. А песни звучали». И далее: «Сомневаюсь, что там было много репатриантов из бывшего СССР... И я это не в укор замечаю. Я просто констатирую факт». А причина факта состоит в том, что мы обречены быть в Израиле «другими». Мы выросли на других песнях, на других сказках. С констатацией согласен, и причина выявлена верно. Только с несколько фаталистически безнадежным подходом к делу согласиться не могу. Дескать, «это не вина наша. И не беда. Это то, что есть. Или, как говорил Энгельс - "реальность, данная нам в ощущениях".
Во-первых, если бы уж мы с вами, по тем или иным причинам решившие перебраться в Израиль, были согласны безропотно принимать «реальность, данную нам в ощущениях» такой, какова она есть, мы бы до сих пор обитали там, где обитали раньше. И решали бы другие вопросы. Например, почему в стране, сказки и песни которой мы впитали чуть ли не с материнским молоком, нас согласны в лучшем случае считать терпимыми попутчиками. Коим, для того чтобы их терпели и дальше, нужно в чем-то покаяться. Скопом.
А коль скоро реальность мы все-таки для себя сменили, то кто нам, собственно, мешает сделать следующий шаг и попытаться в новой реальности разобраться получше. Познакомившись хотя бы с теми песнями, которые созданы, между прочим, в традиции, нам близкой. С напевами эфиопских евреев было бы сложнее, но не о них сейчас речь.
Со сказками тоже разобраться можно, я вас уверяю. Тем более что некоторые хорошо знакомые нам сказки коренные израильтяне знают. Например, «Маша и три медведя» у них называется «Захава ве-дубим». И сослуживец моей жены сразу понял, на что она намекает, когда, обнаружив непорядок на своем рабочем сиденье, она проворчала на иврите: «Кто сидел на моем стуле и сломал его?» Конечно, есть и сказки, которые нам незнакомы. Но, во-первых, на что нам даны дети и внуки? На то, чтобы переживать с ними детство по новому. На сей раз совсем по новому, с другими сказками на иврите. Во-вторых, вы обнаружите, что персонажи этих сказок совсем не непонятные нам инопланетяне, а такие же люди. Или звери, чувствующие и мыслящие по-людски. Только не надо считать, как одна моя знакомая пожилая женщина, что все, к чему она привыкла с детства, правильно и дано чуть ли не свыше, а то, что для нее непривычно, - глупо. Мы же с вами претендуем на то, чтобы считаться интеллигентными людьми, читавшими Шекспира если не в подлиннике, то в хорошем русском переводе. А следовательно, знающими: «На свете есть немало, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». В том числе и переводы Шекспира на иврит. Так что здесь читали и кое-что из того, что читали мы с вами. Вы скажете, что мясник из соседнего «супера» о Шекспире и не слыхивал? А мясник из ближайшего к вашему дому универсама в каком-нибудь «городе Горьком, где ясные зорьки», слыхивал? Зато он знал только про мясо для себя, родственников, ближайших друзей и нужных людей. Значит, все равно у вас со здешним мясником больше точек соприкосновения.
Что же касается непосредственно Наоми Шемер, то не верьте Льву Авенайсу, будто он почти не знал, кто это такая. Он кокетничает. Тем более, что познакомиться с израильскими песнями была возможность не только у его соульпанников, которые, если верить ему, отправляясь в Израиль, знакомством с песнями и ограничились, а потому все потом тут ругали. В Москве много лет совершенно открыто продавался сборник «Любимые песни. Вчера и сегодня». В нем лучшие израильские песни приводились на иврите, а также на иврите же, но в русской транслитерации. И еще давались краткое изложение их содержания и краткие сведения об авторах. И прилагались две кассеты с записями песен. Кстати, из примерно 70 приведенных там песен, созданных за неполных тогда 50 лет существования Государства Израиль, 12 принадлежали Наоми Шемер. Что само по себе говорит о масштабе этой фигуры. И тот, кто с ее песнями познакомился еще там, имел и имеет сейчас возможность убедиться, насколько они популярны тут, в Израиле. Их можно едва ли не ежедневно услышать по радио.
Если же вы до сих пор имеете смутное понятие о Наоми Шемер, но не хотите мириться с этакой «реальностью, данной нам в ощущениях», то Интернет, причем русскоязычный, чтобы для начала особенно не напрягаться, вполне может вам помочь. Например, загляните на сайт израильской журналистской Интернет-лиги, на страницы хорошо знакомой читателям нашей газеты Марины Яновской. В меню слева найдите раздел “Music”, а в нем - статью «Памяти Наоми Шемер». Материал состоит из вступления, посвященного памяти поэтессы и композитора с эпиграфом из нее самой: «Я не боюсь предстать пред Господом, держа в руках гитару с оборванными струнами", и основной части - большой статьи о ней, включающей интервью с Наоми Шемер и опубликованной в начале 2004 года. Между прочим, если бы господин Авенайс читал «Вести» не эпизодически, с целью подсчитать, сколько строк они уделили сообщению о смерти заинтересовавшего его автора, а регулярно, он бы непременно наткнулся на этот большой материал, приуроченный к выходу в свет сборника из пяти (!) альбомов Наоми Шемер.
Здесь довольно подробно рассказывается биография нашей сегодняшней героини, названы ее основные песни, вошедшие в упомянутые альбомы. А также есть любопытные подробности, касающиеся жизни и творчества Наоми Шемер. Маленькое терминологическое, если хотите, уточнение. «Фразу «Иерушалаим шель захав» и сравнение поэта со скрипкой ("кинор") Наоми Шемер позаимствовала из псалмов Давида, многие из которых знала наизусть», - пишет Яновская. Во времена царя Давида скрипок не было. И мы не знаем точно, какой именно струнный инструмент назывался словом «кинор», которым ныне на иврите именуют скрипку.
Кстати, Яновская утверждает, что песня «Золотой Иерусалим» написана в 1967 году по заказу мэра этого города Тедди Колека. На других сайтах встречаем версию, что Колек заказал только приписанный чуть позднее, после освобождения восточного Иерусалима в ходе Шестидневной войны, последний куплет. Причем говорится, что Шемер ответила мэру: «А куплет уже написан».
И только в одном источнике, который, к сожалению, перестал в последнее время откликаться на запросы, было сказано, что песню об Иерусалиме заказали Шемер на радио. Причем она якобы долго мучилась и не могла ничего придумать и уже, было, отказалась от заказа. Но редактор сказал ей: «Ладно, не надо об Иерусалиме, пиши о чем хочешь». И повесив телефонную трубку, подмигнул коллегам: «Теперь она непременно напишет об Иерусалиме». Впрочем, подобных легенд вокруг знаменитых песен бродило немало и в Союзе. Так что и здесь наши «культурные коды» сходны.
Если вы хотите послушать знаменитую песню, загляните на эту страницу. Здесь имеется ссылка на звуковой файл. И тут же приведены транслитерация ивритского текста песни латинскими буквами, эквиритмический (укладывающийся в ритм мелодии) русский ее перевод, а также, еще ниже, - страничка с нотами и ивритскими стихами в оригинале. В самом же низу вы найдет фотографии Иерусалима.
На сайте «Лазурь и белила», в разделе «Мед и жало» напечатаны три варианта русского перевода другой знаменитой песни Наоми Шемер «Аль коль эле» (в вольном и эквиритмическом переводе - «Пусть все это»). Тут же, кстати, имеются переводы других израильских песен.
Вначале я ужасно обрадовался, наткнувшись на сайте «Израиль для вас» на раздел «50 лет израильской песни», составленный по материалам радиопередач, приуроченных к празднованию полувекового юбилея Израиля. Ибо здесь, на страницах, где песни разбиты по десятилетиям, не только рассказывается о них (в данном случае двусмысленность местоимения не так уж и плоха, ибо речь идет и о песнях, и о десятилетиях!), но и обещаны звуковые файлы с записями каждой песни. Увы, радость моя оказалась преждевременной: ни одна звуковая ссылка не работает. Что случилось, не знаю. То ли хозяева записей распорядились убрать их из доступного всем Интернет-пространства, то ли места на сервере не хватило. Что ж, изучим историю израильской песни хотя бы теоретически.
И если вы, выучившись петь припев «Иерушалаим шель захав», не забудете при этом, как поется «Возьмемся за руки, друзья», поставьте себе это только в плюс. Оставим на совести великого пролетарского писателя сентенцию: «Кто не с нами, тот против нас». Мы со всеми хорошими людьми, правда?
